Общие замечания относительно методов передачи смысла при переводе с санскрита на китайский язык

Профессор Макс Диг в своей статье замечает, что единственный «проект» в истории религий, который мог бы сравниться с переводом буддийского канона с санскрита на китайский и позже – на тибетский – это перевод Библии на разные языки Ближнего Востока и Европы. Он же отмечает, что, в то время, как систематический лингвистический анализ переводов Библии имел место, переводами буддийских канонов вплоть до последних десятилетий никто не занимался – и на данное время изучение их не достигло и десятой доли системности лингвистических исследований переводов Библии.

Согласно китайским исследованиям, с 67-го года по 730-й год 178 переводчиков были вовлечены в перевод буддийского канона, и 968 томов и 4507 рукописей были переведены. С 730-го до 1285 гг. было 18 переводчиков, переведено 360 томов и 688 рукописей. Переводы санскритских буддийских текстов сильно повлияли на китайский язык, включая и китайскую литературу (есть ссылка), фонологию и лексикон.

Если говорить о традиции буддийских переводов в Китае, то можно выделить несколько принципиально важных этапов в переводах буддийской литературы:

1. Начальная стадия: начиная со времени Восточной Хань 东汉 (примерно со 150 гг.) и вплоть до Западной Цзинь 西金 (265-420);
2. Стадия развития: начиная со времени правления династии Восточная Цзинь (317-420) и до династии Суй 岁 (581-618);
3. Стадия зрелости: династия Тан 唐 (618-907);
4. Заключительная стадия: Северная Сун 北宋(960-1127)

Огромное количество буддийских текстов были переведены разными буддийскими монахами в различные периоды времени. А потому есть некоторые вариации терминов, используемых в переводе. Некоторые переводчики были склонны использовать перевод значения буддийских терминов, другие же в основном пользовались звуковой транслитерацией, иные же смешивали оба метода в интерпретации буддийских терминов. Например, Кумараджива обычно использовал транслитерацию или полутранслитерацию и полуперевод, тогда как Ицзин обычно использовал перевод. Первый переводил anuttara как阿耨多羅анодоло, тогда как Ицзин переводил как 无上ушан - непревзойденный. Первый в словосочетании jeta-vana (название леса) переводил первое слово методом транслитерации как 祇 ци, а второе - по методу подбора китайского слова с тем же значением, то есть то, что есть, собственно, перевод в вышеприведенной классификации, как 术 шу – дерево, или 園 юань – сад, роща. Второй же переводил каждую составляющую сложного санскритского слова по смыслу как 战胜林 чжань шен линь - "лес победы".

За столетия перевода буддийских текстов на китайский язык сама техника перевода прошла несколько этапов. Традиционно говорится о четырех (иногда - пяти) великих переводчиках. Их имена таковы: Даоань (который скорее был теоретиком перевода), Кумараджива, Парамартха, Сюаньцзан (и пятый – Ицзин).

На ранней стадии в процессе перевода участвовали несколько монахов, совместно переводящих текст. Некоторые иностранные монахи предпринимали попытки выполнить перевод самостоятельно. Но чаще всего они обращались за помощью к тем, для кого китайский язык был родным. Обычно иностранный монах устно объяснял текст своему помощнику-китайцу, а тот записывал то, что услышал. Однако, как правило, переводчики работали не в одиночку, но целыми группами. Подобная трудная задача требовала для своего решения по-настоящему гениальных способностей. Ранние переводчики зачастую совершали ошибки, так как не были в достаточной мере знакомы со смыслом оригинального текста. Иностранные же монахи зачастую не знали китайский язык достаточно хорошо, тогда как их китайские товарищи плохо разбирались в иностранных языках – потому и появлялись совершенно неверные толкования. Метод, который использовался на ранних стадиях, получил название гэ и (格义, «соответствующие значения»). Переводчики пытались переводить буддийские тексты с использованием терминологии, заимствованной из даосских текстов, чтобы сделать их более понятными для китайского читателя. Так, например, санскритский термин «дхарма» переводился на китайский как 達摩 дамо или даосским 道 дао. Однако использование даосской терминологии часто сильно искажало содержание оригинальных текстов, а иногда и полностью разрушало его.Так, например, буддийское понятие «круговорот сансары», соотнесенное с даосским бессмертием, получило для китайских читателей положительную окраску. Подобный метод перевода во многом способствовал формированию собственно китайского буддизма, иногда совершенно далекого от индийского своего прародителя.

Эта техника перевода превалировала на протяжении 3-го – 4-го веков. К концу 4-го века китайские монахи наработали методы перевода и стали достаточно компетентными, чтобы начать выполнять переводы без помощи иностранных монахов. Вскоре стал технически возможным перевод сарвастивадинского канона, и Даоань (в качестве идейного вдохновителя) с группой монахов занялся осуществлением этой задачи. С приездом Кумарадживы в 401 году буддийские переводы были санкционированы двором, и было положено начало крупным переводческим проектам. В четвертом веке императорский двор покровительствовал буддийским монахам-переводчикам и назначал субсидии и различного рода поощрения за переводческие проекты. Осознавая важность буддийского канона, императорский двор сам принимал решение о включении того или иного перевода в канон. Подобные решения, конечно же, принимались по совету экспертов. Но окончательное решение о формировании канона принадлежало непосредственно двору.

Переводчики буддийского канона на китайский язык столкнулись с огромной проблемой, поскольку, кроме приобретения знания санскрита, они должны были создать новый литературный стиль. В идеале предполагалось, что переводы должны быть как можно ближе к оригиналу, как по стилю, так и по смыслу. Но это предполагало то, что переводчики не должны, например, менять порядок слов, за исключением тех случаев, где это было абсолютно необходимо. Однако это требование было сложно соблюдать, так как китайская грамматика сильно отличается от санскритской. Потому практически с самого начала переводов был принят свободный перевод санскритского оригинала, но, по возможности, без ущерба для смысла и без ввода новых терминов. Синтаксис и нюансы значения слова, как и различное грамматическое строение языка, были основным препятствием для переводчиков. Иногда в оригинальном тексте встречались различные эллиптические конструкции; когда абзац содержал слишком много подобных конструкций, то, будучи переведенным на китайский язык, он с трудом мог быть понят в окончательном варианте. Во-вторых, терминология оригинального языка была временами неопределенной и неоднозначной, и было трудно подобрать соответствующие конструкции в китайском языке, чтобы передать все тонкие оттенки значений. В-третьих, сложные развернутые предложения в некоторых сутрах могли сокращаться при переводе на китайский язык в соответствии с требованиями к китайскому предложению, однако они содержали в себе изначально хорошо развитые идеи, которые терялись в процессе перевода. И, наконец, согласно Даоаню, одному из первых теоретиков перевода, поднявшему вопрос о соответствии оригинала переводу, синтаксис иностранных языков не совпадал с китайским, что вынуждало переводчиков выверять порядок слов в китайском переводе, прежде чем смысл предложения становился понятным. Дао Ань был достаточно умен и начитан, чтобы различать нюансы этих неприятных особенностей перевода, классифицировал их и сделал достоянием переводчиков, к немалому восхищению Кумарадживы.

Более того, Даоань попытался собрать как можно больше сутр. Возвращаясь из путешествий, он сам привозил с собой копии или получал их от друзей-буддистов. Благодаря этому стало возможным для него составить полный каталог сутр, перепись всех переводов, сделанных со времени династии Хань (25-211) вплоть до 374 года. Это был первый подобного рода документ в истории китайского буддизма. Именно Даоань также внес значительный вклад в перевод сарвастивадинских текстов (Sarvāstivāda-vinaya), хотя сам лично был, как уже говорилось, больше теоретиком перевода, нежели переводчиком.

Кумараджива был одним из величайших переводчиков буддийских текстов во всей истории Китая. Он родился в оазисе Куча в Центральной Азии и с юности занимался изучением как махаянской, так и тхеравадинской классики в Афганистане, с детства владел санскритом. Он был посвящен в махаянскую традицию царевичем Яркенда (где была одна из лучших академических школ буддизма), и стал настолько популярен как толкователь и переводчик буддийских текстов, что один из правителей северных династий в Китае решил организовать его похищение. Кумараджива был благополучно похищен и привезен в Лянчжоу, что в провинции Сычуань. Там он прожил 15 лет, совершенствуя свои навыки китайского языка. Затем он был перевезен Яо Сином (366-416), одним из правителей Северного Китая, в Чанъань, центр буддийской активности того времени. Там ему в помощь были даны около 1000 ученых монахов, в том числе лучшие ученые мужи Северного Китая. Его заданием было перевести заново наиболее важные махаянские тексты, а так же сделать новые авторитетные редакции остальных. Вплоть до своей смерти в 409 году, Кумараджива и его помощники перевели серию текстов, которые включали не только буддийские канонические тексты, но и комментарии, которые помогали объяснять значение коренных текстов. Среди текстов, переведенных Кумарадживой, были такие, как «Амитабха-сутра», один из основных текстов школы Чистой Земли в Китае (402), «Сатьясиддхи-шастра» (404?), а также два важных махаянских трактата, «Саддхармапундарика-сутра» (405?), «Вималакиртинирдеша-сутра» (406).

Как говорилось ранее, предшествующие и современные Кумарадживе переводчики питались переводить буддийские тексты с использованием терминологии, заимствованной из даосских текстов, чтобы сделать их более понятными для китайского читателя – метод, получивший название гэ и (格义, «соответствующие значения»). Еще Даоань относился отрицательно к подобному методу, а Кумараджива и вообще отказался от него. Именно Кумараджива попытался создать новую буддийскую терминологию, основываясь на подробном анализе буддийских текстов, таким образом, его переводы значительно отличались от остальных и были более близки к оригиналу.

С самого начала перевода буддийских текстов работа переводчиков была сопряжена с трудностью перевода имен и терминов, а также с переводом самой формы буддийских текстов, сутр. Сперва Аньшигао, Чжичэнь (работали где-то около 178 и 189 годов) и прочие ранние переводчики придавали особое внимание литературной форме произведения и пытались добиться близости к оригиналу именно в этом аспекте. Позже Чжицянь (работал между 223 и 252 гг.) настаивал на том, чтобы переводить содержание сутр в изящном и удобочитаемом стиле, иногда в ущерб точности. Но акцент, сделанный им именно на стиле перевода, подвергся критике со стороны Сэнжуя, одного из учеников Кумарадживы, который считал, что элегантность переводов Чжицяня затмила собой основные идеи текстов.

Позже, на второй стадии буддийских переводов, Даоань более основательно рассмотрел вопрос формы и стиля переводов. Зная санскрит не достаточно хорошо, однако знакомый с буддийской доктриной, он написал такие комментарии к сутрам, которые были приняты даже Кумарадживой. Даоань понимал, что одна из величайших ошибок свободного перевода, то есть перевода по смыслу, заключается в том, что часто переводчик смешивает свои собственные идеи с идеями оригинального текста, и таким образом получается, что переводы находятся под влиянием небуддийских концепций. Потому Даоань настаивал на том, чтобы переводчик следовал основному тексту настолько точно, насколько это вообще возможно. По его мнению, существовало пять отклонений от оригинала, возможных при переводе, 五失本, «Пять случаев, когда значение оригинала может быть утеряно». Эти случаи таковы: 1) изменение синтаксического порядка слов оригинального текста в соответствии с принятой грамматикой китайского языка; 2) привлечение внимания китайского читателя при помощи красоты выражений и литературного стиля вместо простого и незамысловатого стиля оригинала; 3) исключение повторений, стихов для распевания и восклицательных фраз; 4) иногда – опускание длинных фраз и комментариев, если они располагаются в середине абзаца; 5) выпускание параграфа, повторяющего то, что было сказано ранее в каком-то отрывке.

Даоань считал, что во время перевода буддийских текстов переводчики должны не только стремиться в своих переводах соответствовать оригиналу, но также и сделать истины, излагаемые в оригинале, доступными для понимания своим современникам. Это первая трудность. Различие между мудростью Будды и невежеством обычных людей велико, поэтому нелегко сделать тонкие замечания мудреца, жившего более тысячи лет назад, доступными для понимания. Другая проблема заключалась в том, что прошло более тысячи лет со дня проповеди учения, а потому трудно проверить истинность учения Будды. Эти проблемы были названы Даоанем «тремя трудностями», 三不易.

Кумараджива считал, что переводы никогда не смогут передать особенности оригинала, это похоже на процесс кормления кого-то пищей, которую до этого жевал кто-то еще (嚼飯與人) – не только вкус теряется, но может даже вызвать тошноту. Кумараджива не был за полную приверженность оригиналу, в отличие от Дао Аня, наоборот, он выступал за выборочность и сокращение в процессе перевода и интересовался только в передаче смысла оригинала. Главной целью для его перевода было передать центральную тему сутры. Однако, именно ему и его окружению принадлежит следующая заслуга: он сумел отказаться от построения китайских предложений по образцу санскритских, данных в оригинале, более того, он применял при переводе те модели предложений, которые были характерны собственно для китайского языка эпохи. Хотя Кумараджива литературно и не следовал оригиналу, но был технически очень аккуратен и осторожен, чтобы не допустить ошибок в переводе, делая исправления в тексте и сопоставляя с оригиналов каждый раз. Временами, однако, он брал на себя смелость заменить что-то, ради пользы читающего, например, одно имя собственное, не столь известное, другим, более знакомым. Кумараджива выдвинул идею «стремления к выразительности оригинала», поток перевода должен соответствовать по выразительности оригиналу, однако это не означает, что в жертву должны быть принесены идеи текста.

Возьмем для примера «Лотосовую сутру». В санскритском тексте, литературно воспроизведенном на китайском Дхармаракшей, встречается следующая фраза: «天見人，人見天» - «Человек видит Небо, Небо видит человека». Когда Кумараджива увидел этот отрывок, он сказал, что значение этой фразы соответствует значению оригинала, но выражение его чрезмерно простое и неотесанное. Сэнжуй, один из учеников Кумарадживы, предложил иной вариант перевода: «人天交接,兩得相見», «Человек и Небо встретились и увидели друг друга», что было одобрено Кумарадживой. Что касается формы перевода, принципы, отстаиваемые Кумарадживой, держались на авторитете его личности и его престиже. Однако метод перевода Кумарадживы нельзя назвать примитивным, как это иногда делается, потому как он тонко улавливал оттенки смысла того или иного санскритского термина и передавал их различными иероглифами, потому как для китайской традиции подобный перевод являлся более точным. Переводы Кумарадживы отличались красотой литературного языка, возможно, иногда в ущерб форме оригинала, но очень редко – в ущерб общему смыслу. Однако поэтому они и несколько веков спустя пользовались большей популярностью, чем более точные поздние переводы, например, того же Сюаньцзана.

Основное, на что Кумараджива обращал внимание, это, во-первых, смысл переводимого текста, во-вторых, его эстетика и форма. И смысл и форма не передавались им буквально, то есть он не переводил слово в слово и не подражал стилю, но пытался передать суть текста и переводил термины как можно тщательнее; что касается формы, то еще Дао Ань понял, что пытаться соблюдать литературную форму текста бесполезно, Кумараджива же считал, что в тексте должна быть особая эстетика и, хотя технически невозможно следовать оригиналу, возможно в некоторой степени передать сам «дух» произведения. Для перевода названий и имен собственных он пользуется общепринятым до и после него методом транскрипции. Но основной его метод – смысловое соответствие китайского иероглифа и санскритского термина, что весьма сложно вследствие богатства оттенков санскритских терминов, обилия сложных слов в санскрите, многозначности китайских иероглифов, смысловой их привязке к той или иной исконно китайской традиции и скудости синтаксиса китайского языка по сравнению с санскритом. Так, в одном тексте санскритский термин мог иметь несколько значений, но обычно переводился китайскими переводчиками одинаково, хотя область значений китайского иероглифа, который используется при переводе, гораздо уже и не включает некоторых нюансов санскритской семантики – здесь нужна особая работа переводчика, с которой Кумараджива отлично справлялся, избегая привязки определенного китайского иероглифа к какому-то санскритскому термину или корню.

Помимо Даоаня и Кумарадживы в списке великих переводчиков фигурируют также Парамартха и Сюаньцзан.

Сюаньцзан (600-664) традиционно считается самым великим из них, однако и он использовал методы, предложенные Даоанем и доведенные до совершенства окружением Кумарадживы. Он работал в Чанъане в эпоху Тан. Он родился в 602 как Чэньи (陳褘) в семье учёных. Он известен своим семнадцатилетним путешествием в Индию, где он учился и общался со знаменитыми буддийскими мастерами, в частности в монастыре Наланда. Сюань-цзан привёз из Индии 657 текстов на санскрите. Он получил поддержку императора, и организовал большую школу переводов в городе Чанъань, привлекая к работе многочисленных учеников по всей Восточной Азии. Он перевёл на китайский язык 1,330 сочинений. Наибольший интерес для него представляли тексты школы Йогачара (кит. 唯識). В результате деятельности его школы переводов на Дальнем Востоке была основана буддийская школа Фасян (кит. 法相宗), которая распространилась в Японии под тем же названием.

Следует учитывать, что китайский язык эпохи Тан, золотой эпохи китайской литературы, особенно поэзии, уже несколько отличался от языка предыдущих эпох. Анализ переводов Сюаньцзана показывает, он сумел отказаться от построения китайских предложений по образцу санскритских, данных в оригинале, более того, он применял при переводе те модели предложений, которые были характерны собственно для китайского языка эпохи Тан – прием, которым пользовался еще Кумараджива, о чем уже говорилось выше.

На сто лет раньше его жил другой великий переводчик, Парамартха. Парамартха (санскр. Paramārtha, кит. 眞諦) родился в 499 году в Западной Индии, в регионе Аванти, в Уджаяне (Ujayanī), происходил из брахманской среды, и, будучи с юности буддистом, хорошо владел санскритом. После путешесвия по Индии, он прибыл на корабле в Гуанчжоу, откуда приехал в Цзянькан (建康) по просьбе императора У из династии Лян (梁武帝 (годы правления: 502-549)). В Цзянькане он занялся переводом буддийских текстов на китайский язык с целью принести таким образом мир в край, где уже давно царила атмосфера постоянных вооруженных столкновений. Переводческой же деятельностью занимался при дворе императора княжества Лян (Лянского У-ди). Среди его переводов есть такие влиятельные буддийские тексты, как «Суварнапрабхаса-сутра» (санскр. Suvarna-prabhāsa-(uttama)-sūtra; кит. 金光明經), «Махаяна-самграха» (санскр. Mahāyāna-saṃgraha; кит. 攝大乘論) и «Мадхъянтавибхага-шастра» (санскр. Madhyānta-vibhāga; кит. 中邊分別論).

Особенность его переводов в том, что он старался, в противоположность Кумарадживе и Сюаньцзану, переводить конструкции санскритских предложений на китайский язык с наименьшим количеством допустимых изменений-отклонений. А потому в его текстах встречается не характерное для обыденного китайского языка построение предложений. Также при анализе терминов, переведенных посредством транслитерации, следует учитывать, что он работал на Юге Китая.

Именно переводы Парамартхи и Сюаньцзана будут в данной работе браться в качестве некоторых примеров. И тот, и другой переводчики переводили МВШ. Однако, как выяснилось в ходе работы, материала, найденного автором, недостаточно для написания самостоятельной части, посвященной только сравнительному анализу названных переводов, а потому в данной работе, как уже говорилось во введении, будут приведены лишь несколько примеров, дополняющих теоретическую часть.